На зернистой видеозаписи, впервые опубликованной в соцсетях, Мира Джалаль Сабит стоит рядом со своим мужем Ахмадом, одетая в скромную исламскую одежду, и смотрит в камеру. «Никакого похищения не было», — говорит она твердо. — «Я находилась под давлением в доме своей семьи… и поскольку между мной и Ахмадом была любовь, я обратилась к нему». Её слова должны были расставить всё по местам, но слухи уже пустили корни.
То, что началось как история девушки, ушедшей из дома, чтобы выйти замуж за любимого, быстро было превращено в рассказ о похищении и пленении. В соцсетях Ахмада обвинили в том, что он силой увёз Миру из её алавитской семьи в Талькалахе в Идлиб. Без доказательств упоминались преступления ИГИЛ — похищения, порабощение. История быстро разлетелась, её подхватили пропагандисты, связанные с режимом, и представили как доказательство хаоса и экстремизма в районах с суннитским большинством. Но правда была совсем другой.
Между любовью и ложью
История Миры и Ахмада, рассказанная ими самими в интервью, ясна. «Произошёл законный брак, как с точки зрения религии, так и закона», — сказал Ахмад. Мира подтвердила его слова, описав эмоциональное давление, которое она испытывала дома, и поддержку, которую нашла в Ахмаде. «Я сказала ему: “Либо ты будешь рядом, либо я уйду одна”». На момент их контакта она уже покинула родительский дом.
Арабоязычная платформа проверки фактов «Кашшаф» подтвердила их рассказ, отследив происхождение слухов до спекуляций в соцсетях и семейных конфликтов, а не до каких-либо преступлений. Сирийская писательница и беженка из Хомса, Инас Авад, отметила, что случай Миры не уникален. Как и многие женщины до неё, она сбежала от ограничений ради любви — и была за это наказана не законом, а общественным мнением и сектантским табу.
Невидимые стены секты
Браки между представителями разных сект и вероисповеданий в Сирии давно сопряжены с социальными и политическими рисками — особенно для женщин. Пока громкие межсектантские браки сирийской элиты, такие как союз бывшего главы режима Башара Асада (алавита) с Асмой Асад (сунниткой), избегают публичного осуждения, обычные сирийцы платят высокую цену за пересечение этих границ.
Для Миры, как алавитки, выйти замуж за суннита означало оказаться в центре векового напряжения. Алавитский автор Ахмад Халиль в статье для Open Democracy отмечает, что, несмотря на то, что религия напрямую не запрещает такие союзы, культурное сопротивление в сектантских сообществах — особенно среди алавитов и друзов — остаётся сильным. Как гласит одна поговорка, до сих пор шепчущаяся в сирийских деревнях: «Кто женится вне своей секты — умрёт от болезни, не своей по природе».
История Катерин Мизхер, друзской девушки, сбежавшей с алавитом в 2017 году и объявленной её семьёй похищенной и убитой, следует той же трагической схеме. Позже Катерин появилась живая в видео и просто сказала: её семья не приняла её брак, и она убежала.
Особенно высоки ставки для женщин. «Преступления чести» в прошлом карались мягко в рамках старого режима Асада — до недавнего времени максимумом было два года тюрьмы. Правовая система, построенная на использовании сектантских разломов, лишь укрепляла эти барьеры. Даже когда такие браки происходят, они часто скрываются или заключаются за границей — в другом регионе, деревне, или в таких странах, как Ливан или Кипр.
Как дезинформация питает сектантство
То, что произошло с Мирой, не было изолированным случаем. Её история быстро превратилась в оружие в рамках более широкой кампании дезинформации — одной из многих за десятилетие сирийского конфликта, где слухи используются как политическое оружие для усиления раскола и дискредитации нового правительства.
В прошлом пропагандистские медиа, поддерживающие режим Асада, а также более мейнстримные каналы вроде Al-Hadath или Al-Monitor распространяли сенсационные, но неподтверждённые обвинения в адрес революционеров: фальшивые сообщения о рынках суннитских рабов в Идлибе, вымышленные резни христиан и голословные обвинения в «зачистках» алавитов. Сообщалось, что даже Израиль играл свою роль в разжигании сектантской вражды, особенно между друзами и суннитами, распространяя страхи с помощью тщательно выверенной пропаганды.
История Миры вписалась в этот сценарий: громкие заголовки, яркие обвинения — и ни одного факта. Провокационные выражения, вроде «порабощение» и «похищение в стиле ИГИЛ», быстро подхватили онлайн-ресурсы. Но такие нарративы часто рассыпаются при внимательной проверке — как и в этом случае. Реальность оказалась менее драматичной, но более значимой: Мира сделала свой выбор. Она пошла против сектантских норм. И поплатилась за это не тюрьмой или насилием, а клеветой.
Меняющийся социальный ландшафт
Несмотря на жёсткость сектантских традиций Сирии, истории вроде той, что случилась с Мирой и Ахмадом, указывают на признаки перемен. Переселения и война разрушили замкнутую структуру многих сообществ. Миллионы сирийцев были вынуждены покинуть свои дома и оказались в регионах, где они живут бок о бок с представителями других сект.
В бывших подконтрольных режиму Асада городах, таких как Хомс и Латакия, возвращение ранее перемещённых суннитов привело к тихому росту межсектанских браков. Однако такие союзы часто остаются неофициальными, незарегистрированными и социально скрытыми. В прежних оплотах революции, таких как Идлиб, наоборот, из-за войны демография стала почти полностью суннитской, и межсектантские браки практически исчезли. Судья Ибрагим Хусейн объясняет: «Каждая конфессиональная группа… отдалилась от других из-за конфликта, вызванного войной».
Тем не менее эти свободы остаются хрупкими. Гражданские браки, заключённые за пределами Сирии или вне привычных культурных анклавов, часто не признаются многими сирийцами. Дети, рождённые в таких союзах, могут столкнуться с юридическими и социальными трудностями, если вернутся в свои родные места. Государство продолжает пытаться восстанавливать общество, разрушенное почти 14 годами войны и более чем полувековой государственной сектантской политикой.
«Мы все здесь — и с Сирией всё в порядке»
История Миры и Ахмада — это не просто личная драма; это отражение социальных разломов Сирии — обнажённых, напряжённых и политически манипулируемых. В стране, где прежний режим заявлял о «светскости», одновременно закрепляя сектантские нормы в законах, в хрупком переходном обществе, где слух распространяется быстрее правды, а «неправильный» брак может стоить жизни или изгнания — их история важна.
В интервью Мира и Ахмад призвали к достоинству, а не драме: «Вот Мира, вот Ахмад, мы все здесь — и с Сирией всё в порядке». Но с Сирией не всё в порядке — ни для молодых людей, скованных старыми обычаями, ни для женщин, чьи выборы криминализируются, ни для самой правды, которая слишком часто тонет под слоем пропаганды.
И всё же такие истории, как у Миры, если рассказывать их честно, могут пробить шум. Они напоминают: за каждым слухом стоит человек, за каждым оскорблением — своя история. И иногда любовь, даже в Сирии, может быть актом революции.
