Автор: Мутаз Насыр
«Турция и сирийский режим: Враждебный альянс, что дальше?» — это первая часть серии статей, посвященных сложным взаимоотношениям между Турцией, режимом Асада, сирийской революцией и сложной сетью региональных игроков, включая Россию, Иран, США и РПК. Автор статьи — Мутаз Насыр, сирийский журналист и политический аналитик, приглашенный автор Л24.
__________________________
Рост взаимного влияния между двумя соседними странами прямо пропорционален длине границы между ними, а 900 км сирийско-турецкой границы сделают отношения между двумя странами сложными и переплетенными. Возможно, наше знакомство с границей станет хорошим ключом к пониманию природы изменений в позиции между Турцией и сирийским режимом.
Совет друга, а затем его переворот
В начале «арабской весны» Турция была образцом, к которому стремилась революционная арабская молодежь. Это страна, гордящаяся своей историей, которую она пытается примирить со своими ценностями. Она достигла экономического процветания и важного политического положения и начала представлять региону светлое цивилизованное лицо после десятилетий мрачного, угрюмого облика. Лозунгом этих перемен стало «ноль проблем с нашими соседями» и стремление к взаимовыгодным отношениям со стратегической глубиной Турции. Это сопровождалось экономическими, административными и политическими успехами, достигнутыми Партией справедливости и развития (ПСР), что позволило Эрдогану взять на себя роль наставника арабских режимов и народов в деле позитивных перемен на волне «арабской весны».
Башар был другом Эрдогана, и за время их правления отношения между двумя странами перешли от грани войны к экономической интеграции, стратегическому партнерству и даже политической координации, как это произошло во время израильской войны в Газе в 2009 году.
С началом сирийской революции турецкое правительство под эгидой арабов Персидского залива предприняло усилия, чтобы убедить Башара провести политические изменения в Сирии, которые обеспечили бы достижение компромисса с народным восстанием против него. Ситуация с советами, инициативами и предложением помощи продолжалась до конца 2011 года, когда отношения между двумя сторонами достигли полного разрыва и открытой вражды. СМИ сирийского режима первыми напугали режимы стран, которые он надеялся привлечь на свою сторону или хотя бы нейтрализовать, таких как Саудовская Аравия, Катар и Турция, но случилось невообразимое — и границы были перейдены.
Красные линии и желание молиться в мечети Омейядов
Преступления режима против сирийского народа продолжали нарастать, а вместе с ними нарастали и заявления Эрдогана против Башара Асада — до такой степени, что наблюдатель того времени мог подумать, что поддержка сирийской революции — это самый важный вопрос для Эрдогана. Эрдоган делал заявления, угрожая Башару не пересекать то, что Эрдоган называл «красными линиями», и прославился в тот день, когда заявил, что хотел бы помолиться со своими сирийскими братьями в мечети Омейядов в Дамаске после падения режима.
Выгоды, страхи и мотивы Эрдогана
Эрдоган смог использовать сирийскую революцию для достижения многих национальных интересов Турции. В политике Турция стала более значимым игроком на региональной и международной арене.
В экономике Эрдоган извлек выгоду из присутствия беженцев в виде дешевой рабочей силы, капитала и международной помощи, которая в значительной степени досталась турецкому правительству. На военном уровне он смог разместить военные базы за пределами своих границ и завербовать многих сирийцев в качестве наемников для борьбы за интересы Турции во многих странах. Однако на другом уровне у Эрдогана было много опасений по поводу событий в Сирии, из которых мы перечислим три основных: национальная безопасность, беженцы и геополитический статус.
Что касается национальной безопасности, то Эрдоган опасался расширения Рабочей партии Курдистана (РПК) на северо-востоке Сирии и ее успеха в создании курдского сепаратистского образования на границах Турции, что может дать турецким курдам возможность отделиться. Он также опасался, что такфиритские (экстремистские) организации закрепятся в Сирии, а затем вступят с ним в конфликт, перенеся свою деятельность в Турцию. Он также опасался, что шиитские военизированные формирования, несущие религиозные, политические и наркотические цели Ирана, достигнут его границ и будут угрожать турецкому обществу.
С гуманитарной точки зрения, причина большого наплыва сирийских беженцев в Турцию рассматривается как разжигание расизма в турецком обществе, тем более что существуют политические движения, враждебные Эрдогану, которые используют ошибки его правительства и экономические проблемы Турции для демонизации сирийских беженцев, которые были рычагом для турецкой экономики, посредством популистской риторики, оказывающей давление на правительство (AKP). Беженцы были использованы как средство давления и политического шантажа против Эрдогана и ПСР.
В геополитическом плане события сирийской революции привели к росту влияния России, Ирана и США на арене, близкой к Турции. Эти три страны образуют треугольник регионального и международного давления на Турцию, тем более что Сирия была транзитным маршрутом для турецкой торговли в направлении Ирака и Персидского залива.
Переломный момент наступил, когда турецко-российские отношения достигли пика напряженности в 2015 году, когда Турция сбила российский самолет. Россия наказала Турцию экономически и политически, что негативно сказалось на Турции, пока не были принесены официальные турецкие извинения. Россия приняла случившееся в надежде привлечь Турцию на свою сторону перед лицом Америки, тем более что Турция является важным партнером в НАТО и обладает необходимым для России геополитическим весом. Кремль ответил на извинения Турции тем, что встал на ее сторону в борьбе с переворотом, произошедшим в середине июля 2016 года, который Турция возложила на США и их региональных союзников.
Важнейшим направлением нового российско-турецкого сближения стала Сирия, особенно после поражения военно-революционных сил в Алеппо в конце 2016 года и их перехода в состояние внутреннего конфликта в 2017 и 2018 годах, что помогло режиму добиться военных успехов на местах. Это было использовано турецко-российским сближением и иранским влиянием для создания политических путей, в которых сирийская революция окажется в наибольшем проигрыше, через так называемые Сочинский и Астанинский пути, которые, по мнению многих аналитиков, обходили пути и международные резолюции, особенно 2254.
Новая реальность
После 2016 года Турция практически полностью доминировала в решении вопросов сирийской революции, навязав новую реальность под названием «сирийское подчинение турецкому диктату», и усилила свое военное присутствие в провинциях Алеппо и Идлиб, но с двумя разными моделями. Те, что находятся в северной части Алеппо, больше всего зависят от Турции, в то время как те, что в Идлибе, играют самую важную роль для национально-революционных сил.
В сотрудничестве с Россией в настоящее время существуют две военные зоны с двумя различными военными соглашениями.
Первая — «безопасная зона» в провинции Алеппо, в которой не проводятся крупные военные операции, приводящие к перемещению жителей, и которая находится под прямым турецким контролем в обмен на то, что в ней не создаются институты управления, конкурирующие с так называемыми сирийскими государственными институтами, связанными с сирийским режимом, и из нее не исходят военные угрозы или угрозы безопасности режиму.
Вторая — в Идлибе, называемая «зоной деэскалации», где ведутся ограниченные военные действия, часто обстрелы мирных жителей со стороны режима и военные стычки на линиях соприкосновения, а возможности для управления и организации больше у местных сил.
В 2 части, с помощью Аллаха, будет рассмотрено, как проблема беженцев и заявления о сближении Турции с сирийским режимом повлияли на эскалацию ситуации в провинции Алеппо, а также вероятное будущее процесса нормализации отношений между Турцией и сирийским режимом.
