Автор: Убайда Амир Гадбан
В первой части двухсерийного анализа Убайда Амир Гадбан — магистрант факультета политологии Мармаринского университета — изучает стремительные и агрессивные действия Израиля в Сирии после падения режима Башара Асада в декабре 2024 года. Основываясь на военных сводках, региональных политических документах и академических исследованиях, статья раскрывает изменяющиеся цели Израиля, его стратегию буферной зоны и новую доктрину безопасности, определяющую теперь его присутствие на юге Сирии.
_________________________
Всего через два дня после краха режима Башара Асада израильские истребители пересекли сирийскую границу и нанесли точечные удары, превращая старые бункеры режима в огненные шары. В возникшем вакууме власти Израиль перешёл от реагирования на нестабильность к её активному формированию, расширяя операции вглубь южной Сирии.
Сотни авиа- и ракетных ударов обрушились на сирийские военные объекты — базы, аэродромы, самолёты и склады вооружения — уничтожая остатки арсенала режима. Израильские наземные войска вошли в южную Сирию, заняв бывшую буферную зону ООН и несколько населённых пунктов в Кунейтре. Старое перемирие, как заявляли израильские официальные лица, утратило силу — больше не существовало режима, который мог бы его соблюдать.
К концу марта 2025 года Израиль провёл по меньшей мере 70 наземных вторжений и более 30 воздушных кампаний, расширяя присутствие от района Дамаска до Даръа. Армейские патрули теперь проходят через деревни сразу за линией фронта.
Официальные лица утверждают, что действия продиктованы соображениями безопасности. «Наша цель — не допустить превращения южной Сирии во второй Южный Ливан», — заявил министр обороны Израиля Исраэль Кац. Премьер-министр Нетаньяху поддержал эту позицию, охарактеризовав военное присутствие как «оборонительный щит».
Однако подобная агрессия подстегнула вооружённое сопротивление и вызвала осуждение. Новое правительство Сирии во главе с президентом Ахмадом Аш-Шара’а потребовало полного израильского отхода, пообещав соблюдать линии разграничения 1974 года. Но Израиль не демонстрирует готовности отступать. То, что начиналось как превентивная операция, постепенно перерастает в долгосрочную зону безопасности внутри Сирии — милитаризованную, укреплённую и бессрочную.
Стратегическое видение: держать Сирию слабой и разделённой
После ухода Асада Израиль оказался на стратегическом распутье. Его национальная доктрина безопасности предусматривает три возможных сценария будущего Сирии: стабилизацию под управлением умеренного, прозападного центрального правительства; радикализацию под влиянием исламистской оси (например, «Братья-мусульмане», Турция, Катар); либо фрагментацию в виде слабой конфедерации полуавтономных регионов. Израиль отдаёт предпочтение первому и третьему вариантам — и уже предпринимает шаги, чтобы сформировать послевоенное устройство Сирии в соответствии с этими целями.
По данным Института исследований и политических решений в Дохе (Doha Institute for Research and Policy Studies), ключевые задачи Израиля включают:
•ослабление сирийской армии с целью недопущения формирования сильных вооружённых сил,
•установление контроля над южными районами для создания буферной зоны за пределами Голанских высот,
•содействие фрагментации по сектантскому и этническому признакам, чтобы сохранить слабость Дамаска,
•позиционирование Израиля как «защитника меньшинств» — друзов, христиан и курдов,
•блокирование возникновения враждебного или по-настоящему независимого сирийского государства.
Удары по военной инфраструктуре направлены на то, чтобы сделать Сирию зависимой от внешних покровителей и неспособной бросить вызов Израилю. Решение о захвате буферной зоны было принято в день падения Асада, в результате чего образовалась военная зона контроля, простирающаяся вглубь сирийской территории.
Некоторые израильские аналитики открыто поддерживают идею фрагментированной Сирии, разделённой на алавитские, суннитские, курдские и друзские анклавы. По их мнению, такое раздробленное государство будет слишком занято внутренними проблемами, чтобы представлять угрозу.
Возрождая доктрину «союза меньшинств», Израиль заявляет о своей роли защитника уязвимых групп. Особо подчеркивается защита друзов — гуманитарная риторика используется для оправдания интервенции и завоевания симпатий среди местных жителей. Пока мировые державы обсуждают восстановление Сирии, приоритет Израиля остаётся прежним: доминирование в сфере безопасности — даже если это будет достигнуто ценой утраты сирийского единства и суверенитета.
Инструменты и тактика: огневая мощь, меньшинства и прокси
Подход Израиля сочетает жесткую силу и мягкую силу. Его воздушная кампания была беспрецедентной по масштабу, с целями, включая склады оружия под Дамаском, конвои в восточной пустыне и даже небольшой сирийский флот. Текущая кампания ЦАХАЛ включает воздушные удары, наземные наступления и специальные операции.
Защита меньшинств: искусственное вмешательство
Другим важным инструментом является обширная разведывательная сеть Израиля и местные альянсы. Особенно стоит отметить, что Израиль наладил связи с друзами Южной Сирии. Друзы, сосредоточенные в провинции Ас-Сувейда и частях Голанских высот, являются меньшинством, которое Израиль рассматривает как потенциального союзника в борьбе с суннитскими «экстремистскими» группами.
В начале 2025 года израильские лидеры пообещали защитить друзов. Когда произошли столкновения между правительственными силами и проасадовским друзским ополчением в Джарамане, Израиль пригрозил вмешательством. Позже появилась новая милиция — Военный совет Ас-Сувейды (ВСС), которая, как сообщается, координировалась с Израилем и была вооружена из оставшихся запасов режима. Эти отношения отражают более широкую стратегию Израиля: стимулировать сектарианизм и использовать альянсы с меньшинствами для укрепления влияния и оправдания военного вмешательства.
Израиль также тихо поддерживает курдские силы на северо-востоке Сирии, рассматриваемые как оплот против исламских повстанцев и турецкого влияния. Исторические связи с курдскими движениями теперь служат основой для потенциального сотрудничества с курдской автономной администрацией. Один из анализов четко сформулировал это: Израиль “продвигает свои интересы под маской защиты меньшинств”.
Влияние через прокси и давление
Тайные операции, разведка и дипломатия завершают инструменты Израиля. Моссад, вероятно, активно действует в Сирии, нацеливаясь на ополченцев, иранских агентов или местных лидеров. Тем временем Израиль, как сообщается, лоббировал Вашингтон, чтобы тот не предоставлял помощь Дамаску и поддерживал санкции.
Продвигая идею, чтобы США и Европа воздержались от признания или помощи сирийскому правительству, Израиль надеется ослабить Дамаск и изолировать его на международной арене. Отказываясь от прямого контакта с новым правительством Сирии, Израиль полагается на координацию с США и задние каналы общения с Россией.
Также появляются сообщения о том, что Израиль координируется с определенными племенными или местными лидерами в восточной Сирии, чтобы предотвратить возвращение прокси-армий, поддерживаемых Ираном — еще один элемент стратегии разведки и местных прокси.
Те же инструменты, которые Израиль использует для утверждения своего контроля, несут в себе внутренние риски и ограничения. Под тактическими победами и территориальными завоеваниями растущая кампания Израиля вызывает волатильную смесь недовольства, сопротивления и международной тревоги, ставя под сомнение, обеспечит ли эта стратегия безопасность Израиля и его целей или приведет к будущему хаосу.
Во второй части этой серии будет рассмотрен риск, который сейчас становится явным из-за расширяющегося присутствия Израиля в Сирии — от растущего гражданского сопротивления до обострения напряженности с Турцией и международными силами. По мере того как Израиль укрепляется, вопрос становится не только в том, что он пытается предотвратить, но и что может спровоцировать.
