Автор: Убайда Амир Гадбан
Во второй части своего глубокого анализа ситуации в Сирии после падения Асада Убайда Амир Гадбан, аспирант факультета военных исследований Королевского колледжа Лондона, рассматривает риски, с которыми теперь сталкивается Израиль, поскольку его стратегия вызывает ответную реакцию со стороны местного населения, Турции и мировых держав. В то время как первая часть освещала вмешательство Израиля и его цели, в этой части анализируется, как сами тактики, используемые Израилем — от военных рейдов до союзов с меньшинствами — могут породить ту нестабильность, которую он стремится сдержать.
__________________
Ранней весной 2025 года, когда израильские танки катились по пыльным деревням южной Сирии, а боевые самолеты патрулировали небо далеко за Голанскими высотами, в столицах региона задавались не вопросом, как Израилю удалось так быстро продвинуться, а вопросом — как долго он сможет удерживать свои позиции. То, что начиналось как молниеносная операция по нейтрализации угроз после падения Асада, превратилось в нечто куда более запутанное: в затяжную кампанию, переплетённую с сектантской политикой, шаткими альянсами и нарастающим международным ответным давлением.
Стратегическое перенапряжение или доктрина безопасности?
Агрессивный подход Израиля в Сирии после Асада сопряжён с серьёзными ограничениями и потенциальными ловушками. По мере того как проходят месяцы, всё громче звучат предупреждения региональных и международных акторов, а также некоторых израильских политиков о том, что стратегия открытого военного вмешательства может обернуться серьёзным провалом.
Одним из главных опасений является то, что Израиль сам подрывает те цели в области безопасности, которые он декларирует.
Относясь к новому сирийскому правительству как к врагу и ежедневно нарушая суверенитет Сирии, Израиль рискует превратить хрупкого соседа в решительного противника. Международная кризисная группа предупреждает, что если Израиль будет упорствовать в выбранной стратегии, он может в конечном итоге «подтолкнуть Сирию к одному из тех сценариев, которых сам стремится избежать».
Другими словами, грубая израильская кампания может вынудить сирийских правителей — которые изначально не стремились к конфликту с Израилем — искать союза с Ираном или другими анти-израильскими силами из-за отчаяния.
Известный аналитический центр Stratfor вторит этому, отмечая, что затяжная израильская кампания «будет усиливать анти-израильские настроения» среди сирийцев и «в конечном итоге может снова подтолкнуть Сирию в объятия… Хезболлы и Ирана».
Действительно, новое сирийское руководство, состоящее в основном из суннитских исламских фракций, долгое время сражавшихся против Асада, изначально не проявляло враждебности к Израилю — оно было сосредоточено на внутреннем восстановлении стабильности.
Турция: надвигающееся противостояние?
Существует также риск эскалации за пределами сирийских границ. Действия Израиля уже повысили напряженность с другими региональными державами, особенно с Турцией и Россией.
Турция, ключевой спонсор сирийской оппозиции и близкий союзник нового сирийского правительства, стремится позиционировать себя как защитника новой Сирии.
Анкара даже рассматривала возможность размещения своих военных сил в Сирии (например, на авиабазах в провинции Хомс) в рамках совместного пакта о защите с правительством аш-Шара’. Это ставит амбиции Турции на прямой путь к столкновению с интересами Израиля.
В конце марта 2025 года Израиль нанёс удары по нескольким сирийским базам (Т4, Пальмира, Хама) именно тогда, когда турецкие военные группы изучали их для возможного использования — прямой сигнал неодобрения углублению турецкого участия.
Турецкие официальные лица были встревожены; министр иностранных дел Хакан Фидан обвинил Израиль в «разжигании региональной нестабильности» и отметил, что израильские удары подрывают способность нового сирийского правительства бороться с ИГИЛ и другими экстремистскими угрозами.
Хотя Фидан подчеркнул, что Турция не стремится к конфронтации с Израилем, он предупредил, что подрыв безопасности Сирии может «ввергнуть весь регион обратно в хаос».
Если израильские удары случайно убьют турецких военнослужащих или если Турция решит ввести бесполётную зону над частью Сирии для защиты своих интересов, это может привести к прямому вооружённому конфликту.
Подобный сценарий может быстро втянуть в кризис США (союзника и Израиля, и Турции) и Россию (которая по-прежнему сохраняет войска на прибрежных базах в Сирии).
Израильские аналитики уже начали открыто выражать опасения, что «граница между Израилем и Сирией может перерасти в международный конфликт», втянув в противостояние Турцию и даже США в случае неправильного управления ситуацией. Проще говоря, свобода действий Израиля в Сирии может быть ограничена необходимостью избежать более широкой войны с Турцией или другими внешними силами.
Глобальный ответ и дипломатическая изоляция
Ещё одним ограничением является вопрос о законности и устойчивости присутствия Израиля в Сирии. До сих пор израильское вмешательство вызывало относительно слабую международную реакцию — вероятно, потому что мировое сообщество было занято другими кризисами, а падение Асада произошло слишком внезапно.
Однако по мере стабилизации ситуации может начаться нарастающая международная критика односторонних действий Израиля. Министерство иностранных дел Сирии осудило действия Израиля как явное нарушение суверенитета и обратилось в Совет Безопасности ООН с просьбой вмешаться.
Если новое сирийское правительство получит более широкое признание, Израиль может столкнуться с дипломатическим давлением с требованием отступить.
Европейские и арабские страны также могут начать рассматривать поведение Израиля как дестабилизирующее. Уже сейчас влиятельные голоса внутри Израиля призывают пересмотреть текущую политику.
Кармит Валенси, бывший офицер израильской разведки и аналитик, предупредила, что бессрочное военное присутствие в Сирии может стать стратегически контрпродуктивным. Она утверждает, что Израиль должен установить чёткие условия и сроки (не более шести месяцев) для выхода из буферной зоны в Сирии, иначе это может превратиться в затяжное болото, наносящее ущерб международной репутации Израиля. Эти мнения указывают на то, что нынешняя политика Израиля упускает дипломатические возможности.
Сопротивление на местах: эхо прошлого
Кроме того, на местах тактика Израиля сталкивается с пределами локального сопротивления. Чем глубже Израиль продвигается на сирийскую территорию, тем выше вероятность, что сирийские группировки — даже те, которые не связаны с Ираном — начнут вооружённое сопротивление.
Смертельный инцидент в конце марта, когда жители южносирийской деревни вступили в столкновение с израильскими войсками, вероятно, свидетельствует о росте недовольства.
Долгосрочное размещение израильских войск в Сирии может начать напоминать оккупацию южного Ливана в 1980–90-х годах, когда задуманная как зона безопасности операция обернулась затяжной войной низкой интенсивности с местными боевиками (в итоге приведшей к появлению Хезболлы).
Этот хаос, со временем, может породить именно те угрозы, которых Израиль опасается — появление неконтролируемых территорий, где вновь сможет укрепиться ИГИЛ, или озлобление населения, готового принять иранскую поддержку ради мести. Пытаясь предотвратить наихудшие сценарии, Израиль может создавать новые угрозы своей безопасности на долгие годы вперёд.
Стратегия, противоречащая самой себе
Ориентированная на безопасность стратегия Израиля в Сирии после Асада — это рискованная ставка. Ей удалось добиться некоторых тактических целей — уничтожить остатки армии Асада и сдержать присутствие Ирана, — но ценой стало ослабление суверенитета Сирии и ухудшение региональных отношений. Внутренние противоречия этой стратегии становятся всё более очевидными.
Израиль стремится к стабильной границе, но его действия дестабилизируют приграничные районы Сирии. Он хочет удержать Иран и Хезболлу подальше, но его агрессия может подтолкнуть Сирию к тому, чтобы вновь пригласить их на помощь. Израиль стремится позиционировать себя как защитника меньшинств, однако, играя на сектантских противоречиях, он может сам разжечь сектантский конфликт.
Эта стратегия, рожденная из страха перед враждебной Сирией, может в итоге воскресить те самые угрозы, которые Израиль надеялся навсегда устранить. Действия Израиля в Сирии после падения Асада могут перерасти в непредсказуемый и всё более расширяющийся конфликт — именно в тот исход, которого он стремился избежать.
