Визит министра иностранных дел новой Сирии Ас’ада аш-Шейбани в Москву стал первым официальным контактом между переходным правительством в Дамаске и российским руководством после падения режима Башара Асада. Для обеих сторон это шаг, наполненный символизмом и прагматизмом: Дамаск демонстрирует стремление к равноправному диалогу, Москва — готовность переосмыслить свою роль в Сирии.
Как изменилась российская политика после ухода Асада? Что стоит за таймингом визита? И какие сценарии дальнейшего сотрудничества видятся наиболее вероятными?
На эти и другие вопросы Levant 24 отвечает Дмитрий Бридже — российско-сирийский политолог, журналист, руководитель отдела российских исследований в Центре арабо-евразийских исследований, политический аналитик и эксперт по внешней политике России.
____________
L24: Как вы оцениваете значение визита министра иностранных дел новой Сирии в Москву? Насколько он символичен?
Бридже: Визит министра иностранных дел новой Сирии Ас’ада Аш-Шейбани в Москву стал первым официальным визитом представителя переходного правительства в Россию после свержения режима Башара Асада. Этот шаг символичен по двум причинам. Во-первых, он демонстрирует, что Москва признаёт легитимность переходного руководства и готова строить отношения с Дамаском на новой основе. Во-вторых, новая сирийская власть, которая взяла курс на прагматичную внешнюю политику и инклюзивность, пытается показать, что не намерена полностью порывать с давними союзниками, но и не будет зависеть от них так, как зависела прежняя власть. Выезд Аш-Шейбани подтверждает, что стороны стремятся переосмыслить партнёрство: если раньше Россия поддерживала Асада в обмен на фактически беспрецедентные привилегии, то теперь речь идёт о равноправном диалоге и поиске взаимовыгодных форматов сотрудничества.
L24: Почему, на ваш взгляд, этот визит происходит именно сейчас? Какие факторы могли повлиять на его тайминг?
Бридже: Приход нового руководства к власти в декабре 2024 года сопровождался формированием переходных органов, принятием временной конституции и попытками стабилизировать экономику. По истечении семи месяцев с момента смены власти Дамаск добился относительной консолидации: был создан инклюзивный кабинет, где представлены разные религиозные и этнические группы, пересмотрены внешнеэкономические соглашения и привлечены первые инвесторы. Москва в это время пыталась сохранить своё присутствие в стране, отправляя делегации в Дамаск и поставляя топливо и деньги. Визит организован после того, как состоялась телефонная беседа Путина с президентом Ахмадом Аш-Шара’ и визит российской делегации в Дамаск, что позволило обеим сторонам подготовить повестку переговоров. Его тайминг связан и с тем, что на Западе и в странах Залива активизировались инвестиционные инициативы, включая многомиллиардные соглашения с Саудовской Аравией и подписанный США план модернизации энергетического сектора. Москва, стремящаяся сохранить влияние, не могла откладывать диалог.
L24: Является ли это началом нового этапа в отношениях между Дамаском и Москвой?
Бридже: Переговоры в Москве действительно могут стать началом нового этапа российско-сирийских отношений. Раньше они строились на почти безусловной поддержке Дамаска, военной помощи и предоставлении России военных баз в Хмеймиме и Тартусе на льготных условиях. После ухода Асада и смены власти эта формула устарела. Переходное правительство стремится к более широкому кругу партнёров и уже привлекает финансовые и гуманитарные ресурсы из КСА, Катара, Турции и США. Россия, в свою очередь, пытается доказать свою востребованность, поставляя топливо, валюту и предлагая свою роль в будущем урегулировании. Если переговоры пройдут конструктивно, то Москва сохранит свои стратегические интересы, а Дамаск получит ещё одного важного партнёра — но на новых, более сбалансированных условиях.
L24: Насколько изменилась российская политика в отношении Сирии после падения режима Асада?
Бридже: Кремль неожиданно не оказал поддержку Асаду в решающие месяцы боёв, организовав его эвакуацию в Россию, что фактически открыло путь для захвата Дамаска силами оппозиции. С тех пор российская политика стала прагматичнее. Москва сохраняет ограниченное военное присутствие на побережье и в Камышли, используя базы как рычаг давления, но одновременно поставляет сирийским властям наличные деньги и дизельное топливо, чтобы сохранить экономическое влияние. Аналитики отмечают, что Россия пытается создать «острова безопасности», действуя как арбитр и в то же время как фактор нестабильности: на севере она укрепляет базу в Камышли и поддерживает отдельные вооружённые группы, на побережье, по данным аналитиков, активизировала деятельность людей из окружения прежнего режима. Тем не менее Кремль перешёл от безусловной поддержки к торгу: он готов отказаться от некоторых прежних привилегий и вести диалог с новым руководством о новой структуре договора о базах, о долгах и инвестициях.
L24: Как Москва воспринимает новое руководство Сирии? Есть ли у неё рычаги влияния на него?
Бридже: Российские официальные лица публично называют сирийские органы «переходными» и признают необходимость национального диалога под руководством президента Ахмада Аш-Шара’. Хотя Москва раньше критиковала лидеров нового режима в закрытых форматах и предупреждала о радикализации, сейчас она пытается выстроить с ними рабочие отношения. Признание легитимности Аш-Шара’ подтвердили визиты российского спецпосланника в Дамаск, отправка гуманитарной помощи и телефонные переговоры Путина и Аш-Шара’. Россия также стремится сохранить рычаги влияния: на её территории находятся Асад и некоторые лидеры его окружения; кроме того, российские войска контролируют базы на побережье и могут поставлять вооружение и топливо. Эти ресурсы обеспечивают Кремлю важный инструмент влияния, но новый кабинет дал понять, что будет пересматривать прежние соглашения и добиваться более равноправного партнёрства.
L24: Какие ключевые темы, по вашему мнению, могут обсуждаться в ходе визита — восстановление, инвестиции, энергетика, военное сотрудничество?
Бридже: В повестке визита, вероятно, будут вопросы политического урегулирования, постконфликтного восстановления и экономического сотрудничества. Важнейшим пунктом для Москвы является будущее её военных баз Хмеймим и Тартус; сирийское руководство планирует пересмотреть их аренду, возможно, предложив новые сроки и выплаты. Экономическая часть включает обсуждение дальнейших поставок топлива и наличных средств, перспектив участия российских компаний в проектах по добыче нефти и газа, строительстве электростанций и модернизации портов. Стороны могут обсудить и вопросы гуманитарной помощи, возвращения беженцев, восстановления разрушенной инфраструктуры, энергетического сотрудничества и совместных усилий по борьбе с террористическими группировками.
L24: Ожидаете ли вы обсуждения возможного участия российских компаний в послевоенном восстановлении Сирии?
Бридже: Масштаб разрушений в Сирии огромен, и новая власть открыла страну для инвестиций. В мае 2025 года Сирия пригласила компанию DP World из ОАЭ управлять портом Тартус вместо российского «Стройтрансгаза», что показывает желание диверсифицировать партнёров. Вместе с тем Россия сохраняет интерес к экономическому сотрудничеству: она поставляет сирийской власти наличные деньги, а российские банки печатают сирийскую валюту; ранее Москва отправляла также нефть и пшеницу. Появилась информация, что Россия рассматривает участие в проектах по добыче полезных ископаемых и строительству энергетических объектов. Наблюдатели не исключают, что на переговорах в Москве будут обсуждаться условия, на которых российские компании смогут участвовать в восстановительных проектах, особенно в сферах нефтегазовой добычи, энергетики и промышленности. Однако Дамаск, стремясь к балансу, может предпочесть конкуренцию между разными иностранными инвесторами.
L24: Могут ли быть подняты вопросы, связанные с военным присутствием России в Сирии или судьбой российских баз?
Бридже: Будущее российских баз неизбежно станет центральной темой. Эти объекты — единственный опорный пункт России в Средиземноморье. Временное правительство уже отменило ряд коммерческих контрактов с российскими компаниями и заявило о намерении пересмотреть договоры о базах, стремясь добиться аренды на новых условиях и компенсаций за ущерб, нанесённый войной. Вероятно, Россия будет требовать сохранения доступа к Хмеймиму и Тартусу, в то время как Сирия выдвинет встречные требования: списание долгов, участие Москвы в реконструкции и уважение сирийского суверенитета. Также могут обсуждаться правила взаимодействия российских военнослужащих с силами переходного правительства и вопросы безопасности израильско-сирийской границы.
L24: Можно ли рассматривать этот визит как послание другим внешним игрокам, особенно США?
Бридже: Встреча в Москве — это сигнал международному сообществу, что сирийское руководство проводит многовекторную политику и не намерено быть чьим-то сателлитом. Для США, которые недавно сняли санкции и дали американским компаниям возможность вкладывать средства в сирийский энергетический сектор, визит подчёркивает, что Россия остаётся участником сирийского урегулирования.
В то же время Дамаск демонстрирует Турции, Саудовской Аравии и Евросоюзу, что готов балансировать между различными центрами силы, стремясь получать максимальные выгоды от сотрудничества и избегать монополии одного покровителя. Для Москвы встреча также служит способом заявить о своей роли на Ближнем Востоке — несмотря на санкции и занятость в Украине.
L24: Есть ли риск, что Москва попытается навязать Дамаску какие-либо условия в обмен на поддержку?
Бридже: Российская помощь не бывает бескорыстной; Москва может попытаться использовать переговоры, чтобы закрепить за собой военные базы, получить доступ к природным ресурсам или сохранить влияние на внутреннюю политику. В качестве условий могут прозвучать требования продлить аренду баз, предоставить российским компаниям преференции или вернуть активы бывшего режима. Однако новая власть уже показала, что не готова принимать ультиматумы: она лишила Россию контракта по Тартусу, обратилась за инвестициями к странам Залива и Запада и дала понять, что пересмотрит все прежние договоры. В рамках визита Москва наверняка услышит от сирийцев, что поддержка возможна только на паритетной основе — с уважением суверенитета.
L24: Как визит в Москву может быть воспринят внутри самой Сирии?
Бридже: Внутри страны визит воспринимают как дипломатический успех, который может принести новые ресурсы для восстановления и укрепления международной легитимности переходного правительства. Поддерживающие новую власть силы подчёркивают, что она отстаивает национальные интересы и налаживает связи со всеми крупными державами. Многие сирийцы благодарны России за отказ признавать израильские удары и за поставки топлива в трудный период, поэтому переговоры воспринимаются как шанс улучшить энергоснабжение и экономику. Однако часть общества, пострадавшая от российской поддержки прежнего режима, относится настороженно, опасаясь возврата зависимости и того, что Москва будет стремиться влиять на внутренние дела. Официально власти подчёркивают взаимоуважительный характер диалога и необходимость восстановить страну с помощью всех партнёров.
L24: Может ли это стать толчком к расширению дипломатических контактов нового сирийского руководства?
Бридже: Поездка Аш-Шейбани в Москву вписывается в более широкую кампанию нового правительства по расширению внешних связей. Дамаск уже принял делегации из Саудовской Аравии, Катара, Италии и Турции, а сам Аш-Шейбани посетил Рим, Анкару, Доху и Абу-Даби. Московские переговоры открывают дорогу для визитов в другие страны, включая Китай, Иран, Индию и государства ЕС, а также могут подтолкнуть Брюссель и Вашингтон активнее взаимодействовать с Дамаском, чтобы не уступить инициативу Москве. Таким образом, визит может стать началом серии дипломатических контактов, которые помогут Сирии привлечь инвестиции, диверсифицировать партнёров и ускорить восстановление, не возвращаясь к однополярной зависимости от одного патрона.
