Первая очередь выстрелов озарила окна западного Алеппо нервной дробью. Жители позже вспоминали, как над многоэтажками полыхало оранжевое свечение, а дым стелился по пустым улицам. В одну из тех ночей спящий агент получил звонок от Абу Мухаммада аль-Джауляни, тогдашнего командира операции «Сдерживание агрессии».
Несмотря на хаос вокруг, голос на другом конце провода оставался спокойным. «Отправляйся туда-то и передай мое сообщение», — приказал будущий президент Сирии постасадовского периода, по словам высокопоставленного чиновника, знакомого с деталями. Дорога впереди была коридором пламени. «Готов? Входим», — прошептал мужчина своему товарищу, прежде чем шагнуть в темноту исторической ночи, раскатами артиллерии отзывавшейся в небе.
Такие сцены ознаменовали начало одиннадцатидневной кампании, которая перекроила линии фронта в Сирии. Оперативный штаб «Аль-Фатх аль-Мубин» (ОШФМ) годами готовился к столкновению с режимом Асада. Командиры описывали тот период как время оборонительного закрепления, реструктуризации и подготовки, которое постепенно перешло к согласованному наступательному давлению через серию специальных операций по мере истончения позиций режима. Революционные подразделения укреплялись в полях Идлиба, перебрасывали артиллерию, расширяли возможности дронов и тайно сотрудничали с союзными племенными группами на севере Алеппо и западе Идлиба.
Освобождению Сирии в решающей степени способствовали три крупных сражения: внезапные атаки в городе Алеппо, когда революционные силы приближались с запада; туннельный манёвр в Дадихе; и падение Зейн аль-Абидина — укреплённой горы режима в Хаме. Эти стратегические победы определили ход последующих боёв, кульминацией которых стала победа революции 8 декабря и падение режима Асада в 2024 году.
Внедрение в Алеппо на пути к освобождению
Накануне наступления ОШФМ тихо реорганизовала свои элитные формирования под командованием военных операций (КВО). Эта структура стала ядром последующего наступления через северные и центральные провинции. Командиры рассматривали Алеппо как решающую цель, называя его «главным призом» во внутренних документах. Месяцы разведки позволили определить сердце командной сети режима — совместный оперативный центр, где работали российские, иранские и сирийские офицеры в составе 30-й дивизии.
Для удара по этому узлу командование обратилось к «Красным повязкам» — спецподразделению, обученному работе в тылу врага. Группа проникла в город после того, как агенты подкупили нужных людей и обеспечили проезд на частном автомобиле. Уже находившиеся в Алеппо бойцы-проводники вели их через блокпосты. Они надели форму, имитирующую форму режима, и использовали тип транспорта, свойственный офицерам, чтобы не вызвать подозрений.
Добравшись до ворот оперативного центра, бойцы громко включили музыку и разыграли спор, изображая сварливых охранников, ожидающих офицера. До рассвета они рассредоточились по казармам. Согласно внутренним отчётам, составленным после атаки, ликвидации начались во время совещания, где присутствовали офицеры режима и Ирана. Бойцы удерживали позиции, пока все они не были убиты. Операция парализовала полевое командование на алепповском направлении и, как позже отметил один из офицеров, вызвала «психологический надлом» в обороне города.
Последовавший обвал открыл коридоры для подразделений КВО, наступающих с запада Алеппо. Арабские племенные группы в районах Хамдания и Марджа координировали действия с наступающими силами, облегчая вход в несколько кварталов. По мере того как линии режима рушились, активировались спящие ячейки, ранее внедрённые через контакты между Хадж Халидом аль-Мараи из бригады Бакир и Джауляни — в Мардже, Нейробе и других районах. Местные источники сообщали, что Мараи ранее скрывал свою роль из соображений безопасности.
«Соколы» взлетают…
Другим ключевым элементом подготовки стали бригады «Шахин» и их растущая программа беспилотников; название «Шахин» — арабское имя сапсана. Производство началось в 2016 году и прошло через несколько этапов, сочетая местные разработки и внешние компоненты.
К 2017 году дроны меняли ход боевых действий в северной Сирии. Разведывательные модели обеспечивали ночную и дневную съёмку в реальном времени, используя тепловизоры и ночное видение, данные с которых напрямую поступали в ОШФМ и КВО. В последние месяцы перед операцией «Сдерживание агрессии» эти аппараты картировали траншеи режима, отслеживали движение техники и помогали формировать порядок боя.
Затем появились ударные версии. Операторы «Шахин» поражали сети связи и командные пункты в западной части Алеппо и на горе Зейн аль-Абидин в Хаме. Несколько ударов вывели из строя 23-мм зенитные установки и уничтожили бронетехнику. Программа включала всё — от квадрокоптеров до аппаратов с фиксированным крылом, предназначенных для разведки, «самоподрывных» миссий и точечного поражения. Бойцы говорили, что психологический эффект был почти равен материальному: дроны нервировали силы режима и давали революционным подразделениям ощущение господства в воздухе.
Тоннель в Тель Мардихе
Пока Алеппо занимал внимание мировой прессы, а дроны «Шахин» бороздили небо, под землёй Идлиба шла работа не менее важная. В Дадихе силы ОШФМ и союзные инженерные группы полгода рыли, расширяли и укрепляли старый дренажный тоннель, ведущий к Тель Мардиху. Заключительные работы почти непрерывно велись два месяца, и в ходе них двое бойцов спецназа погибли от удушья из-за неисправности оборудования.
Абу Джабир, боец «Красных повязок», рассказал, почему тоннель стал выбранным маршрутом. «Главной проблемой были препятствия на местности и укрепления, которые режим улучшил», — сказал он Levant24. По его словам, подготовка заняла шесть–семь месяцев, тогда как само наступление длилось менее часа.
Цель операции состояла в том, чтобы создать отвлекающий манёвр, запутать силы режима на линии соприкосновения и нарушить логистику на ключевой трассе М5, по которой подкрепления могли бы поступать в Алеппо из южных районов Хамы.
«Успех был от Бога Всемогущего. Это был неожиданно успешный удар», — сказал он. Он вспоминал момент, когда во время разведки в тоннеле упал уровень кислорода, и двое бойцов начали задыхаться. «Одним из главных вызовов для меня и тех, кто был рядом, было банальное движение по тоннелю».
Лишь часть подразделения смогла пройти, поскольку компактная моторизованная платформа застряла. Группа атаковала позиции режима с тыла, воспользовавшись фактором неожиданности. Подразделения КВО затем пересекли заминированную линию фронта с тяжёлым вооружением и двинулись к Дадиху и Кафр-Батиху. Хотя в начальной фазе никто из ингимасов не погиб, несколько бойцов погибли позже под огнём артиллерии режима к западу от Дадиха.
Прорыв…
Когда Алеппо и Идлиб вышли из-под контроля Асада, подразделения КМО начали последовательное продвижение к Маарат-ан-Нуману, Хан-Шейхуну и Абу Духуру, а затем дальше на восток — к Ханасиру и Сафире. Когда северный фронт стабилизировался, войска уже входили в провинцию Хама.
Гора Зейн аль-Абидин долго считалась одним из самых укреплённых пунктов центральной Сирии. Предыдущие попытки её захвата проваливались — Асад защищал её как стратегический оплот Хамы и центрального коридора. Российская авиация и иранские формирования, включая «Хезболлу» и другие сектантские группы, укрепляли позиции, рассматривая их как линию, которая не могла быть потеряна. С её вершины радары, центры связи и наблюдательные посты контролировали передвижения по всей провинции. Командование режима полагалось на гору, чтобы удерживать Хаму, защищать пути снабжения на побережье и обеспечивать операции «Сил Тигра», размещённых поблизости.
Битва за гору стала испытанием на выносливость. Высота, доминирующая над большим участком Хамы, включала радиолокационные станции, системы ПВО и огромный склад вооружений. Силы режима окопались и сопротивлялись днями. Когда наступление застопорилось, КВО отправило «Красные повязки». Они прошли почти 12 километров ночью под непрерывным огнём, достигнув подножия перед рассветом.
Ахмад аль-Фаруси, инструктор «Красных повязок», сообщил L24, что решение ударить по горе было необычайно срочным. Обычно операции требовали месяцев изучения местности, но внезапный крах Алеппо вынудил командование действовать без промедления. Бойцы запомнили маршрут, подготовили варианты действий и вышли в путь через день после приказа.
Недостаточная ночная подготовка у сил режима и слабое тепловизионное покрытие создали возможности для скрытого подхода, сказал аль-Фаруси. Он рассказывал, что некоторые бойцы проходили в метрах от солдат режима, оставаясь незамеченными настолько, что ни один камень не шевельнулся под их шагами.
Согласно внутренним заметкам, собранным после боя, бойцы носили форму, изменённую так, чтобы напоминать форму врага, и на короткое время даже обманули патруль режима, который приблизился к ним, прежде чем был ликвидирован. После нескольких часов боёв выжившие части режима отступили в сторону Хамы, где их перехватила обходная группа. Падение горы позволило революционным силам изолировать окраины Хамы и способствовало захвату военного аэропорта Хамы.
Для тех, кто сражался там, падение горы значило больше, чем символическая победа. Аль-Фаруси называл её ключом к освобождению Хамы, утверждая, что продвижение в провинцию было невозможно, пока артиллерия, ракеты и системы наблюдения находились над ними. После захвата вершины и выведения из строя коммуникационных башен подразделения режима потеряли координацию. Спецподразделения отступили или распались, а дорога в Хаму открылась в течение нескольких часов, а не дней.
Дорога на юг: дипломатия, переговоры и «спящие ячейки»
Из Хамы фронт двинулся в направлении Хомса. Российская авиация бомбила мост Растан, пытаясь остановить продвижение. В этот момент уже шли политические контакты между руководством в Идлибе и российскими посредниками, направленные на ограничение дальнейшего столкновения. Москве стало ясно, что Асад — потерянный актив, и чтобы не утратить остатки присутствия, военные действия не стоит продолжать.
Подразделения «Хезболлы» начали отступать к Ливану, а силы КВО прорывали оставшиеся карманы сопротивления. На юге местные фракции и спящие ячейки в Даръа и Ас-Сувейде координировали восстания, очищавшие позиции режима.
Эти соединения двигались на север в сторону Дамаска, тогда как основные колонны КВО наступали из Хомса и центрального коридора. Сопротивление рушилось — силой или в результате переговоров — пока бойцы с обеих сторон не сошлись у столицы.
Пока Россия получала сигналы через посредников относительно ограничений на поле боя, Политический департамент Сирийского правительства спасения (СПС) ясно дал понять странам региона, что революционные силы не стремятся к конфронтации с соседним государствами. Чиновники подчёркивали, что конфликт — сирийское дело, и призывали внешние силы не вмешиваться. Эти усилия были направлены на предотвращение эскалации в момент, когда линии режима рушились, а ополчения из Ирака, Ирана и Ливана пересматривали свои позиции.
После побед в Алеппо, Хаме, провинциях Идлиб, затем Хомсе, Ас-Сувейде, Даръа и Дамаске со своими пригородами освобождение распространилось стремительно. К концу одиннадцатидневной кампании революционные силы установили контроль над каждой провинцией, включая восточные районы вплоть до Дейр эз-Зора. Командиры описывали этот период как самый решающий этап конфликта — победу, достигнутую не политическими соглашениями, а годами подготовки и тяжелейшими боями в тоннелях, горах и узких переулках.
Боец из племенных сил вспоминал освобождение Алеппо как момент, полный напряжения и гордости. «Это была ночь, записанная в памяти», — говорил он. Для тех, кто шёл вслед за ним, она стала началом цепи событий, которые перерисовали карту Сирии и вписались в её историю.
